Гендиректор ГК «Заречное» Сергей Ниценко: «Без развития фермерской базы невозможно развивать отрасль»

Воронеж. 24.10.2014. ABIREG.RU – Эксклюзив – Вот уже третий год бизнесмен Сергей Ниценко реализует в Воронежской области масштабный проект по разведению КРС и производству мраморной говядины «Заречное». В рамках проекта в регионе построено три фермы для маточного поголовья, уникальный фидлот (откормочная площадка) площадью более 100 га (24 тыс. быков единовременного размещения), а также запущен мясокомбинат мощностью более 100 тонн говядины в день. Общая численность стада «Заречного» уже превысила 30 тыс. голов. При этом господин Ниценко мыслит шире обычного бизнес-плана. Он уверен, что знает, как реализовать потенциал региона по части КРС и заложить основу для настоящей мясной отрасли. В эксклюзивном интервью «Абирегу» бизнесмен рассказал о перспективе российского животноводства, о качестве отечественной говядины и о планах на ближайшее будущее.

— Сергей Георгиевич, проект по разведению КРС «Заречное» начинался в Калуге в 2008 году. Почему вы решили продолжить его именно здесь, в Воронежской области?

— Шесть лет назад я не думал заниматься чем-то масштабным. Организовал небольшую генетическую ферму. До этого работал с молочными проектами, рогатый скот был мне близок. Позже, когда возникла перспектива расширения, стал искать правильное место. Появились планы не только разводить, но и откармливать скот. Однако этим нельзя заниматься там, где нет кукурузы, поэтому я решил двигаться на юг. Достаточно серьезно присматривался к Курской области. Но в 2010 году встретился с Гордеевым (это был его первый губернаторский год). Здесь, в Воронежской области, в это время как раз начинала формироваться определенная база для развития отрасли. Стартовал «Стивенсон Спутник». Поэтому, оценив опыт Гордеева, я сделал очевидный выбор в пользу Воронежской области.

— Сейчас, по прошествии трех лет, вы по-прежнему считаете свой выбор удачным? Сказывается опыт Гордеева на посту главы Минсельхоза?

— Конечно. Вообще, все, что происходит с субсидиями, с господдержкой, с программами – это инерционная машина, которую создал Гордеев на посту министра.

Разведение КРС – очень длительный процесс. Системный. Его нельзя организовать за год, за два, даже за три. Через полгода ничего не будет. В КРС высоки риски, человеческий фактор. А все ожидают, что отдача начнется уже завтра, все хотят скорейшего результата. Какому губернатору это нужно – заниматься таким сложным и рискованным делом, да еще от срока до срока? Но у Гордеева есть опыт. Он понимает, что поддержкой одного или двух проектов не обойдешься. Это должно быть целенаправленное и системное развитие отрасли – помощь фермерам, работа с землей.

Преимущество Воронежской области в том, что здесь власть осознает две простые вещи: что нужно делать и как много времени это займет. У страны огромный потенциал по части КРС, а скота нет. Быстро он просто физически появиться не может. Поэтому критики и считают, что нет смысла вкладывать, когда отдача будет нескоро. Но если не вкладывать сегодня, отдачи не будет никогда.

— Неужели с отечественной говядиной все так плохо? Дефицита на прилавках вроде не возникает…

— Как такового, в России нет и никогда не было мясного разведения КРС. Говядина, конечно, есть, но она выступает придатком молочного производства. А все потому, что мясное направление очень нетехнологично. Отрасль не может существовать в рамках одного крупного предприятия, как это, например, вполне осуществимо с птицей или свининой. Чтобы вырастить убойного быка, и времени гораздо больше нужно, и риски выше. Поэтому во всех странах с развитым мясным КРС производство делится на несколько узкоспециализированных этапов: генетикой занимаются одни, разведением – другие, откормом – третьи. Убой и переработка тоже отдельно. В США, например, из 100 млн голов КРС около половины разводится на фермах, где количество скота не превышает 100 голов. Это больше полумиллиона ферм! Представляете, насколько развита отраслевая инфраструктура? У нас же ее в принципе нет.

И мы хотим решить эту проблему. «Заречное» — это собственный генетический центр, фермы, фидлот и перерабатывающий завод. Мы объединили всю инфраструктуру, все четыре этапа производства говядины, в одном проекте. И мы даем возможность любому игроку включиться в этот процесс на любом этапе. Нам важно вовлечь в производство как можно больше форм собственности: частных фермеров, КФХ. Потому что постоянно «пухнуть» не получится. Без развития фермерской базы просто невозможно развить отрасль. «Заречное» — это набор инструментов. Мы позволяем небольшим подворьям заниматься одной узкой специализацией – выращиванием телят. А потом принимаем этих телят на откорм и последующий убой, при этом платим за них больше, чем кто бы то ни было на рынке, – до 150 рублей за кг. Никто больше 100 рублей не платит. При весе отъемного теленка в 250 кг это почти тысяча долларов с одной головы! И мы гарантируем, что купим этого теленка. Нам нужен этот теленок. Благодаря нам фермеры могут вести рентабельный бизнес. Только так можно развить отрасль.

— Получается, что будущее российской мясной отрасли стоит за мелким фермерством?

— Нет. Фермеры не способны стать основой при существующих издержках. Даже для самого просто КФХ сейчас нужны юристы, бухгалтерия, нужно вести отчетность, считать налоги. На Западе ведь ничего этого нет. Перспектива – это именно крупные инфраструктурные проекты, которые дают возможность фермерам рентабельно работать. Они должны брать на себя все издержки.

— И каких успехов уже удалось достичь в этом направлении? В вашем стаде сейчас пасутся фермерские быки?

— Сейчас из 24 тыс. голов на фидлоте откармливаются около 500 фермерских быков. И из них получится отличное мясо. Мы из любой скотины можем получить «мрамор» — главное правильно кормить. Наш фидлот вообще уникальный, в России аналогов нет. Иностранцы, когда приезжают посмотреть, рты от удивления не закрывают.

Этой осенью мы планируем собрать с воронежских фермеров в 10 раз больше, чем весной, – до 5 тыс. отъемных телят. Чувствуете динамику?

— Но в чем же тогда заслуга региональных властей, если, по сути, фермеры становятся на ноги за счет ваших высоких закупочных цен?

— Да, мы обеспечиваем рентабельный сбыт продукции, но это финальная стадия поддержки. Начинать-то им приходится все равно с нуля. И без государственной помощи это практически невозможно. Область помогает фермерам получить небольшой кредит, на который те покупают локальных телок. Есть специальная программа. При этом из бюджета сразу возвращается 60% стоимости этих телок. Представляете, какая у фермера появляется мотивация? Он как бы берет сверхвыгодный кредит. Именно кредит – дарить нельзя, иначе ответственности никакой не будет, все мигом растащат. И если фермер хочет этим заниматься и зарабатывать деньги – он возьмет этот кредит, поскольку знает, что область ему поможет. Плюс на содержание телят выделяются деньги.

Кроме того, в Воронежской области ведется серьезная работа с землей. Все же было заброшено, запущено. Сейчас прогресс налицо. Районы очень сильно изменились. Продолжается работа по кадастрированию и учету земель. Область их классифицирует, выкупает и перераспределяет. Пастбищные земли отдает под скотоводство, пахотные – под культуры. Казалось бы, очевидные вещи. А ведь, оказывается, все это очень непросто сделать. Вот в Каменском районе раньше постоянно выгорали сотни га пастбищных земель. А сейчас их расчистили, под проекты раздали.

— Сейчас у «Заречного» три фермы в Воронежской области, фидлот и мясоперерабатывающий завод. Как долго все это строилось и что появилось сначала?

— Все строилось параллельно. В мае 2011 года мы заключили рамочное соглашение с областью на пять лет. Начали с ферм на юге. Первую построили в Каменском районе, завезли скот. С весны 2012 года начали строить фидлот в Рамонском районе. В августе там же заложили завод. Параллельно продолжали строить фермы в Подгоренском и Ольховатском районах. Сейчас у нас уже три фермы. В планах построить еще две.

— Сколько уже фактически функционирует мясоперерабатывающий завод? Почему его запуск, намеченный еще на конец прошлого года, несколько раз откладывался?

— Функционирует с весны. Было, конечно, оптимистическое настроение построить завод всего за год, что активно растиражировали СМИ, но с технологической точки зрения это оказалось практически невозможно. Ведь в 2012 году там даже гравия под ногами не было. Нельзя такой завод одной кнопкой запустить. Это сложная инженерная система. Сейчас только закончили всю электронику. В принципе, уже готовы выйти на проектную мощность – 100 тонн мяса на каркасе в день. В час через убойный цех будет проходить от 30 до 50 быков. Каждый по 650 кг живого веса.

— Какое используете оборудование? Есть отечественное?

— Для животноводства – все американское. Для бойни и переработки – линейки голландской компании MPS. Они сейчас лидеры в отрасли. Отечественные у нас, по-моему, только стройматериалы.

— Получается, основные мощности предприятия теперь располагаются здесь, в Воронежской области. А что осталось в Калуге?

— В Калуге, по сути, такие же фермы, как здесь, на юге. Только там еще генетический центр. Разводим породистых быков. Раньше мы их привозили из Америки, но сейчас уже свои есть. Породистые быки нужны для того, чтобы получить качественный кросс. По сути, хороший теленок может получиться на основе любой локальной породы, если скрестить ее с ангусом. Ангус – самая перспективная для животноводства порода, поскольку самая мелкоплодная. Все континентальные дают сложный отел. Плюс плохо адаптируются.

— Какой объем инвестиций предполагает проект? В разных источниках фигурируют разные суммы – от 6 до 10 млрд рублей. Где правда?

— Первоначально, когда мы только подписали рамочное соглашение, речь шла о 6 млрд рублей. Но это была очень приблизительная сумма, потому что не существует аналогичных проектов, на опыт которых мы могли бы опереться при расчете бизнес-плана. Если строить свинарник, то там все ясно: таких проектов тысячи, поэтому и понимание необходимых объемов финансирования достаточно четкое. Хотя даже просчитанные проекты по свинине все равно имеют параметры коррекции на выходе, особенно крупные. В нашей же ситуации представления вообще никакого не было. Никто до нас за такой проект просто не брался. Отсюда и постоянная актуализация объемов финансирования.

В те первоначальные 6 млрд рублей не был заложен мясокомбинат. Мы тогда его просто и не планировали строить. А это дополнительные два с лишним миллиарда рублей. Итого получается сумма почти в 8,5 млрд. До последнего времени мы с ней и работали. Сейчас она была актуализирована еще почти на 1 млрд. Последняя коррекция учитывает вещи, в которые мы не уложились по строительству, ошибки проектирования. Элеваторы, например. Заказали проект у серьезной организации, заплатили как положено. Начали строить, оборудование купили. А проектное решение в итоге оказалось неправильным. Пришлось переделывать. Эти вещи заранее в бизнес-плане учесть невозможно.

Плюс более 1 млрд рублей – оборотные средства. Итого получаются те 10 с лишним миллиардов рублей, о которых сейчас говорят в правительстве. В рамках тех 8,5 млрд рублей средства освоены уже полностью. 20% — наши собственные. Оставшуюся часть выделят Сбербанк. Он наш основной кредитор.

— В конце прошлого года у «Заречного» и других региональных аграриев возникли проблемы с выплатой федеральных субсидий. В ситуацию даже пришлось вмешаться премьер-министру Дмитрию Медведеву. Что стало причиной таких серьезных задержек?

— А почему у нас хороших машин не делают? Вопрос такого же порядка. С федеральными субсидиями много нюансов. Главный – отсутствие долгосрочных обязательств. Есть постановление правительства, но его могут исполнить, а могут и не исполнить. Плюс в бюджете не всегда деньги есть. Это добавляет серьезные риски. Перестанут, например, сейчас платить – мы и сдохнем тут. Когда у тебя уже достаточно большие объемы реализации, ситуация, конечно, меняется.

— Сейчас проблем с субсидиями не возникает?

— В прошлом году субсидии выплатили с огромной задержкой. Сейчас пока платят. Тоже с задержками, но по сравнению с прошлогодними они «радостные». Основной объем субсидирования – это возмещение процентной ставки по кредиту. У нас она сейчас где-то 15%. Из них с федерального уровня возвращается 8,25% – ставка рефинансирования. И три пункта добавляет область. Грубо говоря, 11,25% нам возвращает государство. Это самая главная помощь. Если нет субсидий – откуда брать деньги, чтоб платить по процентам? Три года строишь – ничего не получаешь. Раньше, когда мы только начинали, у нас выходил практически беспроцентный кредит – ставка была 11,5%. Сейчас выросла. Однако есть, например, техника, которая не входит ни в одну программу. За нее проценты мы полностью платим сами.

— После запуска заводы «Заречное» теперь может выпускать собственную продукцию. Как обстоят дела с ее сбытом?

— Сейчас мы продаем через HoReCa – рестораны, гостиницы, столовые. Поскольку для этого нужно работать с каждым контрагентом индивидуально, то мы выбрали двух дистрибьюторов. Первый – «МАРР РУССИЯ», крупная компания, в Одинцово гамбургеры делают. Они же выступают и продавцами. Второй – «Меридиан». Они обеспечивают рестораны по всей стране. С воронежской HoReCa мы напрямую работаем. Больше 20 ресторанов у нас покупают. Сейчас пошел реальный спрос, порой на всех даже не хватает.

— А что касается розницы? Простые покупатели смогут найти мраморную говядину «Заречного» в обычных супермаркетах?

— Как раз сейчас наладили упаковочные линии для розничной продажи. В Воронеже уже в «Мире вкуса» есть. Кое-какие упаковки можно найти и в других магазинах. «Ашан», например, продает. В Питере в «О’Кее» есть. Месяц назад подписали договор с Metro Cash&Carry. На днях прошел аудит. Уже получили нужные сертификаты. Будем поставлять в Metro по всей стране, в том числе в воронежский. Сейчас определяемся с логистикой.

— В каком соотношении говядина расходится по контрагентам?

— Рестораны берут премиальные части. Это, как правило, около 20% продукции. Остальное – опт.

— Эта тема уже всем набила оскомину, однако не могу не поинтересоваться: как вы относитесь к политике импортозамещения? Как видите ситуацию, как участвуете в ней и к чему она может привести?

— Нельзя сказать, что нам закрыли всю говядину. В любом магазине мяса полно. При этом мяса импортного – Бразилия, Голландия, Дания, Новая Зеландия. Другое дело, что нет качественной говядины. Нет Австралии, Америки, Канады. Поэтому для нас эмбарго – это несомненный импульс. Особенно на фоне снижения молочного поголовья КРС. Страна оказалась в такой ситуации, когда мы просто вынуждены развивать отраслевое производство. С другой стороны, нужно отдавать себе отчет, что на это потребуется очень много времени. Государство должно последовательно решать эту проблему. Хотя бы в рамках программы «12-20» по мясному скотоводству. Смешно, когда показывают пьяного фермера с оглоблей, который обещает всю страну завалить продукцией…

— Все же определенный объем говядины оказался под запретом. Та же Америка, Канада, Австралия. Вы собираетесь замещать этот объем?

— Даже если «Заречное» будет в 10 раз производительней, импорт говядины мы все равно не заместим. Однако мы можем сформировать сегмент качественного мяса. При этом – отечественного. Сейчас, кстати, пошел самый настоящий тренд на премиальную говядину. В Москве стейк-хаусы на каждом углу есть. Даже в Воронеже уже появились.

— Если через год, когда закончится срок эмбарго, волна раздутого протекционизма пойдет на спад – не прогорят ли многие аграрные проекты?

— Рынок пшеницы, ячменя, кукурузы и других культур эмбарго никак не затрагивает. С животноводством, конечно, ситуация другая. Но на то и есть государство, чтобы защищать отечественный бизнес. Санкции, конечно, вводились не от чрезмерной заботы о российских товаропроизводителях. Но при этом ситуация получилось показательная – «звоночек» очевиден. Продовольственную безопасность нужно отстаивать. Надеюсь, это до всех дойдет. И если государство будет оказывать бизнесу поддержку, то, думаю, санкции пойдут на пользу.

— Как вы оцениваете состояние премиального сегмента российского рынка говядины – того самого мраморного мяса?

— В российских ГОСТах никогда не было понятия «мраморности». Поэтому фактически и перепелку можно так назвать. Мраморность – это наличие межволоконного жира. Во всех развитых странах это качество мяса определяет специальный врач, который не имеет отношения к товаропроизводителю. Независимый эксперт, грубо говоря. Он работает или на государство, или на специальные некоммерческие животноводческие ассоциации. Они же и системы оценки разрабатывают, регламенты. Таким образом, качество мяса отстаивается в интересах потребителей. А у нас же пока ничего такого нет. Захотел производитель назвать свое мясо мраморным, наклеил этикету – и готово. А какое оно там на самом деле – неизвестно. Поэтому я не люблю это замыленное определение «мраморности».

— Но ведь свою говядину вы все равно так называете?

— По российскому законодательству классифицировать полутушу можно только как «мясо высшей категории». Все остальные названия – это маркетинг. Однако сегмент премиальной говядины рассчитан на людей разбирающихся – шеф-поваров, зачастую иностранцев, которые работают на импортном мясе и привыкли к западным стандартам. Поэтому наша говядина классифицируется как по отечественным, так и по зарубежным меркам. У нас есть специальный каталог с подробной спецификацией каждого куска туши. Все сертифицировано. Поэтому наша «мраморность» отвечает мировым стандартам.

Для нас, по большому счету, была бы полезна конкуренция в премиальном сегменте, поскольку мы с таким качеством пока одни. Люди к нему быстро привыкнут и станут воспринимать как должное.

— Вы говорили, что из любого теленка можно сделать «мраморного». За счет чего?

— По сути, да, из любого. Главное – правильный откорм. Особые пропорции и технологии смешивания. Корм мы заготавливаем сами. В этом и весь секрет.

— Насколько я понял, ингредиенты выращиваете также сами?

— Да. У нас больше 60 тыс. га земель. Пшеница, ячмень, овес, кукуруза, силос – все свое. В этом году, например, заготовили 110 тыс. тонн сена. В последние 2,5 года его приходилось докупать, а в этом году впервые вышли на самообеспечение. Это тоже, кстати, одна из сложностей проекта. Сено – это воздух, его возить сложно, далеко, дорого. А выращивать самому – риски. Нужно землю обработать, технику купить, да и трава сразу не растет. Вроде обычные вещи, но они вытекают в большие издержки. Этот год мы можем считать удачным: выход телят наладился (у импортных иммунитет слабый из-за стрессов при перевозке), кормовая база стабилизировалась.

— Что можете сказать о ближайших планах?

— Сейчас в планах – стабилизировать параметры в рамках поставленных в бизнес-плане задач, выйти на проектные показатели по стаду. Это 30 тыс. голов маточного стада и около 60 тыс. голов шлейфа. Также хотим наладить объем производства в 100 тонн мяса на каркасе в день. Поэтому планы пока – дойти до поставленных показателей. Не стоит думать, что мы уже работаем во всю мощь.

— Как вы оцениваете новый Центральный рынок? Региональные власти позиционируют его как площадку для местных сельхозпроизводителей. Так ли это? Какой объем продукции «Заречного» там реализуется?

— Рынок хороший, чистый, красивый, цивильный. Заходить приятно. Тем есть недочеты, но это субъективно. Реализовать проект в таком виде и за такие короткие сроки – это неоспоримая заслуга властей. Плюс цены там ниже, чем в магазинах.

По поводу производителей – так и есть. В кооператив, который управляет рынком, входят 12 человек, реализующих местные проекты. Их продукция и занимает основной объем продаж. Все проекты состоявшиеся, щипачеством никто не занимается.

— Нет ли планов заняться другими видами животноводства? И КРС ведь не сразу занялись…

— Вообще, всю свою жизнь я занимался коммерцией – сельхозтехнику продавал. Деньги ведь ближе всего к торговле. От производства они сторонятся. Потом, 10 лет назад, все же решил попробовать себя и в этом деле. Занялся молочной фермой. Оттуда и на говядину перешел. Вообще у меня много идей. Но на другие виды животноводства пока не загадывал – хочу сначала этот проект до ума довести. За двумя зайцами ведь не советуют гоняться.

Источник: http://abireg.ru/n_42364.html